"Самый большой страх врача, что пациент не восстановится", - хирург Иван Бескровный

Есть ли моменты, когда врач может отвлечься от мыслей о пациентах? Почему аппендицит - это самая легкая и самая тяжелая операция одновременно, как хирурги оперируют часами без отдыха. Смотрите полную версию интервью на и читайте сокращенную версию эксклюзивного интервью с Иваном Бескровным - руководителем направления общей хирургии Odrex на Филатова о страхах врача и пациента, как поддержать себя морально во время операции, всегда ли хирургия - это разрезы и наркоз, и возможно ли восстановиться после операции за один день.

Лечение у хирурга - это всегда разрезы или, возможно, есть альтернатива?

Нет, это не всегда разрезы. Есть некоторые заболевания, которые лечатся консервативно, то есть определенными препаратами, медикаментозно: капельницей или таблетками. Есть много пациентов, которые нуждаются сначала в консервативном лечении, а операцию в отсроченном периоде.

Поступают пациенты, которые имеют желудочно-кишечное кровотечение. 90% этих случаев вызваны кровотечением именно из верхних отделов, то есть это обычно желудок - язва или опухоль. И им всегда выполняют гастроскопию - это исследование, когда аппаратом, на конце которого есть камера, смотрят пищевод, желудок, обнаруживают кровотечение, если там есть сосуд, который кровоточит, то одномоментно во время этого исследования сразу эндоскопически останавливают это кровотечение.

Как это делается?

Выполняется аргоноплазменная коагуляция, это как лазером запаивают этот сосуд и останавливают кровотечение, или накладывают специальные эндоскопические клипсы. Благодаря тому, что у нас есть достаточно оборудования для этого, а не все больницы это могут и имеют возможность того, чтобы эндоскопист это выполнял и ночью. То есть это и не каждый эндоскопист может выполнять - надо иметь достаточную квалификацию эндоскописта. Это инструменты, которые имеют размер несколько миллиметров. Это достаточно ювелирная работа, оно так легко выглядит, но это достаточно сложно технически. Конечно, если врач имеет достаточную квалификацию, то это для него не представляет большой сложности.

Иван Бескровный. Фото: Интент/Наталья Довбыш

Лучшая операция та, которую не сделали. Подтверждаете ли такие слова?

В целом, да. Но это касается только тех операций, которые можно не выполнять или можно отложить. Например, я так всегда говорю бариатрическим пациентам, которые идут на плановую операцию по снижению веса. Эта операция обычно не является по жизненным показаниям. И поэтому я всегда говорю, если пациенты все возможные варианты сброса веса уже выполняли и ничего не подошло, тогда остается действительно вариант только операции.

Но лучше та операция, которой не было вообще. Это не касается тех пациентов, которые имеют ургентные состояния: аппендицит, холецистит или у них есть какая-то грыжа. Эти заболевания не лечатся консервативно. И затягивание с операцией дает осложнения обычно. Если пациент долго думает об операции - ждет год, два, пять, то обычно он потом приходит к нам уже с осложнением, и это хуже для него, для его здоровья.

Общая хирургия всегда под наркозом?

Не вся общая хирургия - это наркоз. Наркоз также разный. Может быть эпидуральная анестезия, когда делают специальный укол в спину, то есть спинномозговой канал. Также общая хирургия довольно часто сопровождается местным наркозом. Делается укол, и вы не чувствуете определенную зону, где делается операция. И все. Вы в сознании, вы можете общаться с хирургом, но не чувствуете определенного участка кожи.

Лечение аппендицита - это самая простая операция или самая сложная?

С одной стороны это достаточно легкая операция, когда пациент сразу обратился в больницу, как только у него заболело, он приехал, нет каких-то осложнений, когда это молодой пациент, без лишнего веса, без различных "но".

Так почему это одновременно и самая легкая операция, и самое легкое заболевание, а с другой стороны, и самое тяжелое. Многие пациенты в мире - а это мировая статистика - от аппендицита до сих пор умирают. Почему? Потому что бывает такое, что этот отросток аппендицита расположен за кишкой, то есть не снаружи, а более внутри.

В этом случае несколько дней пациент не испытывает симптомов, которые испытывает другой. У него даже не болит ничего такого потому, что все воспаление забирает на себя кишка. Но потом он начинает чувствовать боль, только уже когда этот аппендикс, например, сделал перфорацию, то есть в нем появилась дырочка, и этот воспалительный процесс начал выливаться в брюшную полость. И формируется абсцесс, гнойный очаг. И тогда только пациент обращается, и его оперировать достаточно сложно.

Сейчас, когда пациент попадает с болями в животе, мы делаем КТ. И в 90% случаев это воспаление мы видим на компьютерной томографии и подтверждаем диагноз, но остаются эти 10%, когда КТ не видит воспаление, а оно есть. И тогда уже включается опыт хирурга - насколько он понимает и видит.

Недавно у меня был пациент, который поступил как бы с кишечной инфекцией, и у него были нормальные лабораторные показатели. Воспаления практически нет, минимальные показатели, и он болеет несколько дней. То есть для аппендицита это не характерно, обычно, если он начинается, то проявляет себя сильнее и сильнее с каждым днем, и пациент несколько дней не может выдержать и точно поедет в больницу. Но у него все по-другому. И все только потому, что он по своим другим заболеваниям принимал гормональные препараты.

На фоне этих препаратов у него была совсем другая клиническая картина. И он даже сделал несколько дней назад КТ, и оно показало, что там все нормально. Нет воспаления в аппендиксе, все хорошо. Но клиническая картина через два дня изменилась. И только в результате клинической картины мы сказали, что у него таки есть аппендицит, и мы считаем, что его нужно прооперировать. И подтвердили этот диагноз уже в операционной. Спасли жизнь человеку. Поэтому это всегда такой очень особенный диагноз.

А домой работу носите?

Мы не носим, как раньше это было, бумажные данные, истории болезни. Этого уже нет, но ты всегда думаешь, как лучше сделать, что изменилось в его состоянии, анализах. Возможно, нужно изменить какие-то антибиотики. То есть, к сожалению, это так. Ты не всегда, когда ты дома, действительно там. Я очень благодарен Богу, что он дал мне жену, которая также врач. Я ей довольно часто что-то рассказываю о своих пациентах. И когда я ей рассказываю, я это просматриваю с другой стороны.

У ваших детей нет шансов стать не врачами?

Я не уверен, желаю ли им той же судьбы. Я понимаю, что, скорее всего, кто-то из них захочет быть врачом и, возможно, даже хирургом. Знаю, насколько это тяжелый труд, и насколько это трудно, что ты не всегда дома и ты всегда своими мыслями на работе, то, честно говоря, я бы возможно бы желал им чего-то более спокойного.

Это их жизнь, это их выбор, поэтому я его буду поддерживать.

Сколько длилась самая длинная операция, и что это был за случай?

Сложно сказать, наверное, самые длинные операции были где-то 10-12 часов. Если это говорить об общей хирургии, то это обычно операции, касающиеся непроходимости, то есть у онкологических пациентов, когда есть какая-то большая опухоль в брюшной полости, или у пациента, у которого уже были операции до этого, то есть это все запаяно. И это достаточно скрупулезная работа - все разъединить.

Но я ассистировал смежным специалистам, обычно это сосудистые хирурги, кардиохирурги тоже. Вот у них операции бывают немножко дольше. Там бывает и по 15 часов. На сердце достаточно длинные операции. Это сложно.

Как держать себя в тонусе?

Ты входишь как в какой-то транс. У нас нет окна в операционной обычно. Ты концентрируешься только на пациенте, и это время быстро проходит. Даже банальный вопрос - часто пациенты думают, как врачи ходят в туалет.

Если это достаточно длинная операция, то бывает такое, что один хирург размывается через некоторое время, когда это спокойный этап операции, идет в туалет, может выпить воду, а потом снова обрабатывает руки, ему одевают заново халат - это все новое. И он продолжает операцию.

Но скажу по опыту, когда ты оперируешь длинную операцию, то я не знаю, как это получается, но ты по 5-6 часов очень сильно сконцентрирован на операции. Ты не думаешь больше ни о чем, даже о таких банальных физиологических потребностях. Мы можем целый день прооперировать и не сделать глотка воды. Организм человека достаточно сильный, но потом ты чувствуешь эту усталость, через день, через два оно потом тебя накрывает. Но в момент операции ты ничего не видишь, кроме пациента.

Марія Литянська